К основному контенту

Когда Мир, Таким Как Мы Его Знали, Закончился. Джой Харджо.


  Здесь снова приходится начинать с конца. Это последнее по списку стихотворение Джой Харджо из представленных в открытом доступе, за которое я брался. Но здесь, опять-таки, может быть уместным начать именно с него.



Это из серии «чем заняться мертвецу в Днепропетровске» или, - как продолжить перевод, начатый по дороге из Донецка в Святогорск, через блокпосты и прочие прелести. Не знаю, существуют ли занятия более нелепые. Вы же знаете, мне все равно чем бы ни заниматься – лишь бы ничего не делать. Абы помогало отвлечься.
Вкратце статья об авторе звучит так: В пресловутые шестидесятые в Америке, на фоне всего остального, вышли молодые индейцы в футболочках читать стихи, петь песни и рисовать. Ну, и в поисках самовыражения себя и нашли. Ярмарку организовали, а там и институт свой сделали, и понеслось… (http://www.poetryfoundation.org/article/244662).


На фото – Ллойд Кива Нью, сооснователь ИАИИ (Институт Американского Индейского Искусства) (Lloyd Kiva New, IAIA Co-founder. Photograph by Walter BigBee, 1998. Courtesy of the Archives of the IAIA. IAIA - Institute of American Indian Arts).


When The World As We Knew It Ended
by JOY HARJO
(http://www.poetryfoundation.org/poem/179779)

Когда Мир, Таким Как Мы Его Знали, Закончился
Джой Харджо


Мы спали на обитаемом острове, на самом дальнем краю
трепещущей нации, когда он рухнул.

Две башни вырастали из восточного острова коммерции и касались
небес. Человек ходил по луне. Нефть высосали досуха
два брата. Потом он рухнул. Проглоченный
огненным драконом, нефтью и страхом.
Съеденный целиком.

Это приближалось.

Мы смотрели так, как накануне смотрели на миссионеров в их
длинных торжественных одеждах, - пришли взглянуть, - что случится.

Мы видели это
из окна кухни над раковиной
пока делали кофе, готовили рис и
картошку, - хватило бы на целую армию.

Мы видели это все, пока меняли подгузники и кормили
детей. Мы видели это,
сквозь ветви
древа познания
сквозь сучья звезд, сквозь
солнце и бури, с наших коленей -
пока мы купались и мыли
полы.

Перекличка птиц волновала нас, когда они пролетали над
эсминцами в порту, пришвартованными здесь со времени первого спуска.
Так было - по их песням и щебету мы знали, когда вставать,
Когда выглядывать в окно
На происшедшую суматоху –
магнитное поле, отброшенное грифом.

Мы слышали это.
Грохот по всем углам этого мира. Как
жажда войны возрастала в тех кто, хотел стать президентом
королем или императором, что бы владеть деревьями и камнями и всем
остальным, что движется по земле, под землей
и над ней.

Мы знали что оно приближается, чуя ветры собирающие сведения
с каждого листа и цветка, с каждой горы, моря
и пустыни, с каждой молитвы и песни по всей крохотной вселенной
парящей в небесах бесконечного
бытия.

И он кончился, этот мир, что мы взращивали для любви
к сладким травам, разноцветным лошадям
и рыбам, мерцающим возможностям
наших снов.

Но потом здесь были семена для посадки и дети
нуждавшиеся в молоке и тепле, и кто-то
поднял гитару ли, укулеле из под обломков
и начал петь о трепещущем свете
ударе под кожей земли
мы слышали там, под нами

теплое животное
песню, рождавшуюся у нее между ног;
стих.


Комментарии

Популярные сообщения из этого блога

Джуна Барнс. ТЕМНЫЙ ЛЕС. Предисловие.

Перевод NIGHTWOOD by Djuna Barnes. или: Найтвуд. Джуна Барнс. Принятое кое-где название НОЧНОЙ ЛЕС в этом рабочем варианте пока заменено более соответствующим текущему смыслу процесса, - рождающему свою собственную аллегорию. Словом, оно указывает, что вы вступаете сюда, как и я, на собственный страх и риск... ТЕМНЫЙ ЛЕС. Джуна Барнс Предисловие. Когда встает вопрос о написании предисловия к книге креативного характера, я всегда чувствую, что не много книг стоит представлять как в точности те, что имеют дерзость быть таковыми. Я уже свершил два подобных дерзновения; это третье, и если оно не последнее, то никто не будет удивлен этому более чем я сам. Я могу оправдать это предисловие лишь следующим образом. Кто-либо способный предугадывать реакцию людей при первом прочтении книги, постигнет эту развивающуюся по ходу интимную связь с ней. Я читал Найтвуд много раз, в рукописи, в правках, и после публикации. Если что-либо можно сделать для других читателей – принимая, чт...

Зигфрид Сассун. Самоубийство в окопах. И Пит Догерти.

Ко дню рождения Пита Догерти. Выполняется по просьбе нашего единственного фаната. Ну, и по совместительству фаната Пита. В честь дня рождения последнего, исполняется мной впервые) ………. ………. Ну что там, в самом деле, переводить? Вот это: https://www.youtube.com/watch?v=Obdxd_rfcsE ? Да не смешите, это даже сегодняшним детям понятно. Тем и берет, лирик хренов. Кто бы с ним возился, если бы именно этого он и не писал. Так что выбор пал не отрывки The Books of Albion: ( http://whatbecameofthelikelybroads.blogspot.com/…/books-of-… ) Ознакомиться с шедевром полностью можно здесь: ( http://version2.andrewkendall.com/…/misc/booksofa…/book1.htm ) И не на Богемию, написанную на поэтическом семинаре: http://genius.com/Pete-doherty-bowhemia-annotated Там, однако же, есть причина для длинной телеги – о той, ставшей обыденной, манере письма, что, по аналогии с постбродскизмом русской литературы, можно назвать пост буковскизмом. Но, нет смысла бросаться ярлыками навскид...

Найтвуд. Джуна Барнс. Отрывок первый.

В начале 1880, не смотря на сильно обоснованные подозрения что до целесообразности увековечивания той расы, что имела санкцию Бога и неодобрение людей, Хедвиг Волькбейн, Венская женщина великой крепости и военной красоты, лежа на задрапированной насыщенным ярким красным постели, под пологом с тиснеными развевающимися крыльями Дома Габсбургов, пуховом одеяле с конвертом сатина на нем, в массивных и потускневших золотых нитях, зажатых в руках Волькбейн - давала жизнь, в возрасте сорока пяти, единственному ребенку, сыну, через семь дней после того как ее врач предсказал что она разрешится. Вспахивая это поле, которое тряслось под цокот лошадей на улице внизу, с дюжинным великолепием генерала салютующего флагу, она назвала его Феликс, вытолкнула его из себя, и умерла. Отец ребенка ушел шестью месяцами ранее, жертва лихорадки. Гвидо Волькбейн, Еврей итальянского происхождения, был одновременно гурме и денди, никогда не появлявшийся на публике без ленты некоего не вполне ясного знака...