К основному контенту

Джой Харджо. Карта Следующего Мира.

Сегодня, оригинал я вывешивать не буду. Более того, после одной беседы с одной поэтом, я стал несколько иначе смотреть на некоторые вещи. Вроде того как: смелее надо быть, всего перевести нельзя. Отделяйте зерна от плевел и в путь. Недостающую пунктуацию можно расставить по вкусу. В данном случае, я использовал ее как инструмент, от которого прежде отказывался в угоду оригиналу, в котором, как вы понимаете, пунктуации практически нет. Некоторые знаки в конце строк опущены (не помню, выделял ли я их заглавными буквами). И еще. Я все больше и больше не люблю ‪#‎многобукв‬. При желании, автоматический переводчик переведет (это, к общей ситуации и интересу к тем или иным вещам), но, это желание должно быть соразмерно размерам самого текста, - никому сегодня не интересно ‪#‎слишкоммногоиероглифов‬. Помните об этом. И. В путь:

Джой Харджо.
Карта следующего мира


В последние дни четвертого мира, я пожелала составить карту для
тех кто будет взбираться сквозь дыру в небесах.
Моими единственными инструментами были человеческие желания, какими они
приходят с полей сражений, из спален и кухонь.
Для души – путницы со множеством рук и ног.
Карта должна быть из песка и не может быть прочитана при обычном свете. Она,
должна нести огонь в следующее селение племени, для обновления духа.
В легенде есть инструкции по языку земли, - как случилось,
что мы забыли поблагодарить за дар, как если бы мы были не в нем и не им.
Обратите внимание на распространение супермаркетов и молов,
этих алтарей денег. Лучшее описание для отворота от благодати.
Подсчитывайте ошибки нашей беспамятности; этот туман крадет наших
детей пока мы спим.
Цветы зла прорастают в этой депрессии. Чудовища рождаются
здесь из ядерной ярости.
Деревья из пепла машут друг другу на прощание и карта появляется,
что бы исчезнуть.
Мы больше не знаем именований птиц здесь, как говорить с ними
по имени.
Однажды мы знали все, в этом хмельном обещании.
То, о чем я говорю тебе, реально, и, напечатано в предупреждении на
карте. Наша беспамятность преследует нас, крадется по земле за нами,
оставляя след из бумажных подгузников, иголок и испорченной крови.
Несовершенная карата должна быть сотворена; крошечная.
Место входа в море крови твоей матери, маленькая смерть
твоего отца, когда он жаждет постигнуть себя в ином.
Здесь нет выхода.
Карта должна быть истолкована через стенку кишечника –
спираль на дороге к познанию.
Ты можешь путешествовать сквозь мембрану смерти, чуя запах
готовки из лагеря, где наши предки готовят пир из свежего
оленьего мяса и кукурузного супа, на Млечном Пути.
Они никогда не оставят нас; мы отказались от них ради науки.
И когда ты сделаешь следующий вдох, когда мы войдем в пятый мир,
и здесь не будет никакого Х, никакого путеводителя со словами, который ты можешь нести.
Ты, должен ориентироваться по голосу своей матери, вспоминая песню
которую она поет.
Свежая отвага проблескивает из планет.
И освещает карту, напечатанную кровью истории, карту,
которую ты узнаешь по своему устремлению, по языку солнц.
Когда ты явишься отметить пути убийц чудовищ, где они
входят в города рукотворного света, и убивают то, что убивало нас.
Ты увидишь красные скалы. Они сердце, содержащее лестницу.
Белый олень поприветствует тебя, когда последний человек выберется из
разрушения.
Помни дыру позора, отмечающую акт опустошения наших
племенных угодий.
Мы никогда не были совершенны.
Теперь, путешествие которое мы совершили вместе прекрасно на этой земле
что однажды была звездой и совершала те же ошибки что и люди.
Мы должны проделать его снова, говорит она.
Очень важно найти дорогу здесь: здесь нет ни начала ни конца.
Тебе нужно создать собственную карту.

Комментарии

Популярные сообщения из этого блога

Джуна Барнс. ТЕМНЫЙ ЛЕС. Предисловие.

Перевод NIGHTWOOD by Djuna Barnes. или: Найтвуд. Джуна Барнс. Принятое кое-где название НОЧНОЙ ЛЕС в этом рабочем варианте пока заменено более соответствующим текущему смыслу процесса, - рождающему свою собственную аллегорию. Словом, оно указывает, что вы вступаете сюда, как и я, на собственный страх и риск... ТЕМНЫЙ ЛЕС. Джуна Барнс Предисловие. Когда встает вопрос о написании предисловия к книге креативного характера, я всегда чувствую, что не много книг стоит представлять как в точности те, что имеют дерзость быть таковыми. Я уже свершил два подобных дерзновения; это третье, и если оно не последнее, то никто не будет удивлен этому более чем я сам. Я могу оправдать это предисловие лишь следующим образом. Кто-либо способный предугадывать реакцию людей при первом прочтении книги, постигнет эту развивающуюся по ходу интимную связь с ней. Я читал Найтвуд много раз, в рукописи, в правках, и после публикации. Если что-либо можно сделать для других читателей – принимая, чт...

Зигфрид Сассун. Самоубийство в окопах. И Пит Догерти.

Ко дню рождения Пита Догерти. Выполняется по просьбе нашего единственного фаната. Ну, и по совместительству фаната Пита. В честь дня рождения последнего, исполняется мной впервые) ………. ………. Ну что там, в самом деле, переводить? Вот это: https://www.youtube.com/watch?v=Obdxd_rfcsE ? Да не смешите, это даже сегодняшним детям понятно. Тем и берет, лирик хренов. Кто бы с ним возился, если бы именно этого он и не писал. Так что выбор пал не отрывки The Books of Albion: ( http://whatbecameofthelikelybroads.blogspot.com/…/books-of-… ) Ознакомиться с шедевром полностью можно здесь: ( http://version2.andrewkendall.com/…/misc/booksofa…/book1.htm ) И не на Богемию, написанную на поэтическом семинаре: http://genius.com/Pete-doherty-bowhemia-annotated Там, однако же, есть причина для длинной телеги – о той, ставшей обыденной, манере письма, что, по аналогии с постбродскизмом русской литературы, можно назвать пост буковскизмом. Но, нет смысла бросаться ярлыками навскид...

Найтвуд. Джуна Барнс. Отрывок первый.

В начале 1880, не смотря на сильно обоснованные подозрения что до целесообразности увековечивания той расы, что имела санкцию Бога и неодобрение людей, Хедвиг Волькбейн, Венская женщина великой крепости и военной красоты, лежа на задрапированной насыщенным ярким красным постели, под пологом с тиснеными развевающимися крыльями Дома Габсбургов, пуховом одеяле с конвертом сатина на нем, в массивных и потускневших золотых нитях, зажатых в руках Волькбейн - давала жизнь, в возрасте сорока пяти, единственному ребенку, сыну, через семь дней после того как ее врач предсказал что она разрешится. Вспахивая это поле, которое тряслось под цокот лошадей на улице внизу, с дюжинным великолепием генерала салютующего флагу, она назвала его Феликс, вытолкнула его из себя, и умерла. Отец ребенка ушел шестью месяцами ранее, жертва лихорадки. Гвидо Волькбейн, Еврей итальянского происхождения, был одновременно гурме и денди, никогда не появлявшийся на публике без ленты некоего не вполне ясного знака...