КЛАУДА РАНКИН из Гражданина: "Несколько лет существует желание освободиться..."

from Citizen: “Some years there exists a wanting to escape...”

BY CLAUDIA RANKINE

из Гражданина: "Несколько лет существует желание освободиться..."

КЛАУДА РАНКИН

Несколько лет существует желание освободиться  –

ты, всплываешь над собственной новой болью –

сосуществуя с ней.

Звонишь этой имманентной себе -

Ты была собой даже раньше, чем ты

проросла в понимание, что ты

не есть всякий, бесполезный,

не хуже тебя.

Даже если твоя тяжесть утверждает

что ты здесь, отбиваешься от

тяжести несуществования.

Пока жизнь размыкает твои веки, ты видишь

что видишь свою простирающуюся руку

как падающую волну -

/

Я они он она мы ты оборачиваемся

лишь для открытия

той схватки

быть чуждым этому месту

Стой.

Упорство лежит в самой жизни. Время раскрывается тебе.

Это раскрытие, между тобой и тобой, занятое,

разлинованное для схватки,

заданное историями тебя и тебя - 

И всегда, кто это ты?

Это начало тебя, каждый день,

уже присутствие -

Эй ты -

/

Соскальзывающий дальше закапывающий себя погребенного внутри. Ты

везде и ты нигде в этом дне.

Это внешнее входит -

Теперь ты, эй ты -

Подслушанная в лунном свете

Исполненная в лунном свете.

Вскоре ты сидишь в кругу, в открытую слушая, как ты

слышишь это - то, что происходит с тобой не принадлежит тебе,

тебя касается только часть Он говорит легионерам

в фильме Клер Дени Красивая работа и ты

втягиваешься обратно

в собственное тело ничего не скрывая от взгляда - 

Мир во вне, настаивает на этой единственной части

тебя. То, что происходит с тобой, не принадлежит тебе, тебя касается

только часть. Это не твое. Не только твое.

/

И как только мир начинает это яростное стирание –

Кто думаешь, ты такая, говорю я себе?

Ты ничто.

Ты никто.

Ты.

Тело в мире, где оно тонет -

Эй ты -

Вся твоя горячечная история не внушит озарения,

не вернет телу сознания,

не создаст того выражения

глаз говорящих да, наверное, здесь нечего

решать

даже если каждое мгновение это ответ.

/

Не говори я, если это значит так мало,

содержит так мало ничейной формы.

Ты не больна, ты ранена –

боль твоя до конца дней.

Как заботиться о раненом теле,

том теле, что не способно удержать

содержание собственной жизни?

И где самое безопасное место, когда это место

должно быть где-то вне тела?

Даже теперь твой голос включает рот

чьи слова здесь как пульс, бренчащий

отомкнись, замкнись, заткнись -

Ты не можешь сказать -

Тело переводит тебе -

эй ты, ты здесь

/

даже если оно забывает о наличии рта.

Когда ты лежишь своим телом в теле

вошедшем как если бы кожа и кости были общественными местами,

когда ты лежишь своим телом в теле

вошедшем как если бы ты была землей, по которой ступаешь,

ты знаешь, что никакая память не способна выжить

в этих воспоминаниях

становящихся телом твоим.

Ты замедляешь существование своим зовом

что различает лишь небо. Зевок темноты

поглощает тебя как только ты ляжешь не под тем углом

к солнцу готовому тут же выбраться из твоей ладони.

Жди со мной

не глядя на ожидание, дождись,

даже если это займет все другие дела без остатка.

/

Быть оставленной, не одной, единственное желание -

вызвать тебя наружу, вызвать из себя наружу.

Кто звал тебя? Ты

Вызывала себя, ты шум воздуха, ты иногда

звучащий как ты, ты иногда говоришь ты,

иди в никуда,

будь никем, но сперва

Никто не заметит, одной тебе знать,

ты не больна, не безумна,

не яростна, не печальна -

Всего лишь того, что ты ранена.

/

Все угасает, все темнеет, все

затеняется

обнаженное, пораженное –

след

послевкусие.

Я они он она мы ты вчера были слишком подытожены

знать что вообще окончено, будет окончено, так же

окончено, никогда не окончится -

Худшая рана - чувствовать, что ты не слишком-то принадлежишь

себе -

Claudia Rankine, “Some years there exists a wanting to escape... (pp. 139-146)” from Citizen. Copyright © 2014 by Claudia Rankine.  Reprinted by permission of Graywolf Press.

Source: Citizen: An American Lyric (Graywolf Press, 2014)

http://www.poetryfoundation.org/poem/249640