К основному контенту

Почему я не художник. Фрэнк О'Хара


Почему я не художник.
Фрэнк О’Хара


Я не художник, я поэт.
Почему? Я думаю лучше бы мне
быть художником, но нет. Ладно,

например, Майк Голдберг
начинает картину. Я заглядываю.
Садись и угощайся, говорит
он.  Я выпиваю; мы выпиваем. Я
поднимаю взгляд. “У тебя там САРДИНЫ“.
“Да. Мне нужно там что-то“.
“О“. Я ухожу и проходят дни
и я снова заглядываю. Картина
движется дальше, и я ухожу и дни
проходят. Я заглядываю. Картина
закончена. “Где САРДИНЫ“?
Все что осталось лишь
буквы. “Было слишком много“, говорит Майк.

А я? Однажды я думал о
цвете: апельсиновый. Я написал строку
об апельсиновом. Вскоре это была
целая страница слов, не строк.
Затем другая страница. Там должно было
быть больше, не об апельсиновом, о
словах, о том как отвратителен апельсиновый
и жизнь. Дни шли. Все это только
проза, а я настоящий поэт. Мой стих
окончен и я вообще не упоминал там
апельсинового. Это двенадцать стихотворений, я назвал
их АПЕЛЬСИНЫ. И однажды в галерее
я вижу картину Майка, называющуюся САРДИНЫ.



Перевод Frank O’Hara, Why I Am Not A Painter. First published in 1957 in the Evergreen Review.   http://www.poemhunter.com/poem/why-i-am-not-a-painter/ 
Картина Майка Голдберга: http://www.jamespreller.com/tag/mike-goldberg-sardines/

Комментарии

Популярные сообщения из этого блога

Джуна Барнс. ТЕМНЫЙ ЛЕС. Предисловие.

Перевод NIGHTWOOD by Djuna Barnes. или: Найтвуд. Джуна Барнс. Принятое кое-где название НОЧНОЙ ЛЕС в этом рабочем варианте пока заменено более соответствующим текущему смыслу процесса, - рождающему свою собственную аллегорию. Словом, оно указывает, что вы вступаете сюда, как и я, на собственный страх и риск... ТЕМНЫЙ ЛЕС. Джуна Барнс Предисловие. Когда встает вопрос о написании предисловия к книге креативного характера, я всегда чувствую, что не много книг стоит представлять как в точности те, что имеют дерзость быть таковыми. Я уже свершил два подобных дерзновения; это третье, и если оно не последнее, то никто не будет удивлен этому более чем я сам. Я могу оправдать это предисловие лишь следующим образом. Кто-либо способный предугадывать реакцию людей при первом прочтении книги, постигнет эту развивающуюся по ходу интимную связь с ней. Я читал Найтвуд много раз, в рукописи, в правках, и после публикации. Если что-либо можно сделать для других читателей – принимая, чт...

Зигфрид Сассун. Самоубийство в окопах. И Пит Догерти.

Ко дню рождения Пита Догерти. Выполняется по просьбе нашего единственного фаната. Ну, и по совместительству фаната Пита. В честь дня рождения последнего, исполняется мной впервые) ………. ………. Ну что там, в самом деле, переводить? Вот это: https://www.youtube.com/watch?v=Obdxd_rfcsE ? Да не смешите, это даже сегодняшним детям понятно. Тем и берет, лирик хренов. Кто бы с ним возился, если бы именно этого он и не писал. Так что выбор пал не отрывки The Books of Albion: ( http://whatbecameofthelikelybroads.blogspot.com/…/books-of-… ) Ознакомиться с шедевром полностью можно здесь: ( http://version2.andrewkendall.com/…/misc/booksofa…/book1.htm ) И не на Богемию, написанную на поэтическом семинаре: http://genius.com/Pete-doherty-bowhemia-annotated Там, однако же, есть причина для длинной телеги – о той, ставшей обыденной, манере письма, что, по аналогии с постбродскизмом русской литературы, можно назвать пост буковскизмом. Но, нет смысла бросаться ярлыками навскид...

Найтвуд. Джуна Барнс. Отрывок первый.

В начале 1880, не смотря на сильно обоснованные подозрения что до целесообразности увековечивания той расы, что имела санкцию Бога и неодобрение людей, Хедвиг Волькбейн, Венская женщина великой крепости и военной красоты, лежа на задрапированной насыщенным ярким красным постели, под пологом с тиснеными развевающимися крыльями Дома Габсбургов, пуховом одеяле с конвертом сатина на нем, в массивных и потускневших золотых нитях, зажатых в руках Волькбейн - давала жизнь, в возрасте сорока пяти, единственному ребенку, сыну, через семь дней после того как ее врач предсказал что она разрешится. Вспахивая это поле, которое тряслось под цокот лошадей на улице внизу, с дюжинным великолепием генерала салютующего флагу, она назвала его Феликс, вытолкнула его из себя, и умерла. Отец ребенка ушел шестью месяцами ранее, жертва лихорадки. Гвидо Волькбейн, Еврей итальянского происхождения, был одновременно гурме и денди, никогда не появлявшийся на публике без ленты некоего не вполне ясного знака...