К основному контенту

Пес Рыдал Этой Ночью в Уиклоу Также. Шеймас Хини.


Пес Рыдал Этой Ночью в Уиклоу Также
Шеймас Хини
Памяти Донатуса Нвоги

Когда человеческие существа прознали о смерти
Они отправили пса к Чукву с посланием:
Они хотели бы возвращаться в дом жизни.
Они не желали закончить потерянными навечно
Как горящее дерево исчезает в дыму
Или пепел, который уносится прочь в никуда
Вместо того они хотели бы видеть души свои стаями в сумерках
Каркающими и ведомыми обратно к старым ночевкам
Тому же яркому воздуху и размаху крыл
Каждое утро.
Смерть должна быть как ночь, проведенная в лесу:
С первым светом они вернутся в дом жизни.
(Пес должен был передать все это Чукву.)
Но смерть и человеческие существа заняли второе место
Когда он свернул с пути и стал лаять
На другого пса среди бела дня лающего
На себя самого с дальнего берега реки.
Вот так жаба достиг Чукву первым,
Жаба, который, подслушал в начале
Что должен был рассказать пес.
Человеческие существа, сказал он
(И здесь жабе верили абсолютно),
Человеческие существа хотят, чтобы смерть длилась вечно.
Тогда Чукву увидел души людские как птиц
Предстающих пред ним как темные пятна на фоне заката
В месте где не будет ни ночлега
Ни деревьев
Ни пути назад к дому жизни.
И ум его покраснел и стемнел весь и сразу
И ничто из того что расскажет пес позже
Не изменит этого видения. Великие вожди и великие любови
В уничтоженном свете, жаба в грязи,
Пес, плачущий всю ночь за домом трупов.

http://www.poetryfoundation.org/poetrymagazine/browse?contentId=39402

Комментарии

Популярные сообщения из этого блога

Джуна Барнс. ТЕМНЫЙ ЛЕС. Предисловие.

Перевод NIGHTWOOD by Djuna Barnes. или: Найтвуд. Джуна Барнс. Принятое кое-где название НОЧНОЙ ЛЕС в этом рабочем варианте пока заменено более соответствующим текущему смыслу процесса, - рождающему свою собственную аллегорию. Словом, оно указывает, что вы вступаете сюда, как и я, на собственный страх и риск... ТЕМНЫЙ ЛЕС. Джуна Барнс Предисловие. Когда встает вопрос о написании предисловия к книге креативного характера, я всегда чувствую, что не много книг стоит представлять как в точности те, что имеют дерзость быть таковыми. Я уже свершил два подобных дерзновения; это третье, и если оно не последнее, то никто не будет удивлен этому более чем я сам. Я могу оправдать это предисловие лишь следующим образом. Кто-либо способный предугадывать реакцию людей при первом прочтении книги, постигнет эту развивающуюся по ходу интимную связь с ней. Я читал Найтвуд много раз, в рукописи, в правках, и после публикации. Если что-либо можно сделать для других читателей – принимая, чт...

Зигфрид Сассун. Самоубийство в окопах. И Пит Догерти.

Ко дню рождения Пита Догерти. Выполняется по просьбе нашего единственного фаната. Ну, и по совместительству фаната Пита. В честь дня рождения последнего, исполняется мной впервые) ………. ………. Ну что там, в самом деле, переводить? Вот это: https://www.youtube.com/watch?v=Obdxd_rfcsE ? Да не смешите, это даже сегодняшним детям понятно. Тем и берет, лирик хренов. Кто бы с ним возился, если бы именно этого он и не писал. Так что выбор пал не отрывки The Books of Albion: ( http://whatbecameofthelikelybroads.blogspot.com/…/books-of-… ) Ознакомиться с шедевром полностью можно здесь: ( http://version2.andrewkendall.com/…/misc/booksofa…/book1.htm ) И не на Богемию, написанную на поэтическом семинаре: http://genius.com/Pete-doherty-bowhemia-annotated Там, однако же, есть причина для длинной телеги – о той, ставшей обыденной, манере письма, что, по аналогии с постбродскизмом русской литературы, можно назвать пост буковскизмом. Но, нет смысла бросаться ярлыками навскид...

Найтвуд. Джуна Барнс. Отрывок первый.

В начале 1880, не смотря на сильно обоснованные подозрения что до целесообразности увековечивания той расы, что имела санкцию Бога и неодобрение людей, Хедвиг Волькбейн, Венская женщина великой крепости и военной красоты, лежа на задрапированной насыщенным ярким красным постели, под пологом с тиснеными развевающимися крыльями Дома Габсбургов, пуховом одеяле с конвертом сатина на нем, в массивных и потускневших золотых нитях, зажатых в руках Волькбейн - давала жизнь, в возрасте сорока пяти, единственному ребенку, сыну, через семь дней после того как ее врач предсказал что она разрешится. Вспахивая это поле, которое тряслось под цокот лошадей на улице внизу, с дюжинным великолепием генерала салютующего флагу, она назвала его Феликс, вытолкнула его из себя, и умерла. Отец ребенка ушел шестью месяцами ранее, жертва лихорадки. Гвидо Волькбейн, Еврей итальянского происхождения, был одновременно гурме и денди, никогда не появлявшийся на публике без ленты некоего не вполне ясного знака...