К основному контенту

Жар 39,5. Сильвия Плат.


Жар 39,5
Сильвия Плат

Чиста? О чем это?
Языки ада
Тупы, как растроенный

Язык тупого, толстого Цербера
Хрипящего в воротах. Неспособного
Вылизать до чиста

Малярийные сухожилия, грех, грех
Плачет трут.
Несмываемый запах

Ароматической свечи!
Любовь, любовь, низкий дым крутится
Из меня как шарфы Исидоры, я в ужасе

Один шарф поймается и замотается в колесе,
Такие желтые зловещие дымы
Образуют свой собственный элемент. Они не поднимутся,

Но прокатятся по глобусу
Удушая старое и кроткое,
Слабое

Тепличное дитя в колыбели,
Призрачная орхидея
Вывешивающая свои висячие сады в воздухе,

Дьявольский леопард!
Радиация выбелила его
И убила за час.

Смазывая тела прелюбодеев
Как пепел Хиросимы и поедая их.
Грех. Грех.

Дорогой, всю ночь
Я клацала, выкл, вкл, выкл, вкл.
Простыни становились тяжелыми как поцелуй развратника.

Три дня. Три ночи.
Вода с лимоном. Цыплячья
Юшка, вода вызывает рвоту.

Я слишком чиста для тебя или кого угодно.
Твое тело
Причиняет боль как мир причиняет боль Богу. Я фонарь –

Моя голова – луна
Из рисовой бумаги, моя золотом битая кожа
Бесконечно нежна и бесконечно дорога.

Не изумляет ли тебя мое тепло! Мой свет!
Вся я сама собой камелия
Пылкая и приходящая и уходящая, прилив на приливе.

Я думаю я поднимаюсь,
Я думаю, что я могу расти –
Бусины горячей металлической мухи, и я люблю, я

Чистый ацетилен
Самородный
Оточенный розами

Поцелуями, херувимами,
Чтобы эти розовые штуки не значили!
Ни тебе, ни ему

Не ему, не ему
(Я растворяюсь, панталоны старой шлюхи) –
В Рай.



Перевод Fever 103° by Sylvia Plath.

Комментарии

Популярные сообщения из этого блога

Джуна Барнс. ТЕМНЫЙ ЛЕС. Предисловие.

Перевод NIGHTWOOD by Djuna Barnes. или: Найтвуд. Джуна Барнс. Принятое кое-где название НОЧНОЙ ЛЕС в этом рабочем варианте пока заменено более соответствующим текущему смыслу процесса, - рождающему свою собственную аллегорию. Словом, оно указывает, что вы вступаете сюда, как и я, на собственный страх и риск... ТЕМНЫЙ ЛЕС. Джуна Барнс Предисловие. Когда встает вопрос о написании предисловия к книге креативного характера, я всегда чувствую, что не много книг стоит представлять как в точности те, что имеют дерзость быть таковыми. Я уже свершил два подобных дерзновения; это третье, и если оно не последнее, то никто не будет удивлен этому более чем я сам. Я могу оправдать это предисловие лишь следующим образом. Кто-либо способный предугадывать реакцию людей при первом прочтении книги, постигнет эту развивающуюся по ходу интимную связь с ней. Я читал Найтвуд много раз, в рукописи, в правках, и после публикации. Если что-либо можно сделать для других читателей – принимая, чт...

Зигфрид Сассун. Самоубийство в окопах. И Пит Догерти.

Ко дню рождения Пита Догерти. Выполняется по просьбе нашего единственного фаната. Ну, и по совместительству фаната Пита. В честь дня рождения последнего, исполняется мной впервые) ………. ………. Ну что там, в самом деле, переводить? Вот это: https://www.youtube.com/watch?v=Obdxd_rfcsE ? Да не смешите, это даже сегодняшним детям понятно. Тем и берет, лирик хренов. Кто бы с ним возился, если бы именно этого он и не писал. Так что выбор пал не отрывки The Books of Albion: ( http://whatbecameofthelikelybroads.blogspot.com/…/books-of-… ) Ознакомиться с шедевром полностью можно здесь: ( http://version2.andrewkendall.com/…/misc/booksofa…/book1.htm ) И не на Богемию, написанную на поэтическом семинаре: http://genius.com/Pete-doherty-bowhemia-annotated Там, однако же, есть причина для длинной телеги – о той, ставшей обыденной, манере письма, что, по аналогии с постбродскизмом русской литературы, можно назвать пост буковскизмом. Но, нет смысла бросаться ярлыками навскид...

Найтвуд. Джуна Барнс. Отрывок первый.

В начале 1880, не смотря на сильно обоснованные подозрения что до целесообразности увековечивания той расы, что имела санкцию Бога и неодобрение людей, Хедвиг Волькбейн, Венская женщина великой крепости и военной красоты, лежа на задрапированной насыщенным ярким красным постели, под пологом с тиснеными развевающимися крыльями Дома Габсбургов, пуховом одеяле с конвертом сатина на нем, в массивных и потускневших золотых нитях, зажатых в руках Волькбейн - давала жизнь, в возрасте сорока пяти, единственному ребенку, сыну, через семь дней после того как ее врач предсказал что она разрешится. Вспахивая это поле, которое тряслось под цокот лошадей на улице внизу, с дюжинным великолепием генерала салютующего флагу, она назвала его Феликс, вытолкнула его из себя, и умерла. Отец ребенка ушел шестью месяцами ранее, жертва лихорадки. Гвидо Волькбейн, Еврей итальянского происхождения, был одновременно гурме и денди, никогда не появлявшийся на публике без ленты некоего не вполне ясного знака...