К основному контенту
Половина пятого утра и выстрелы  где-то на ставке, где-то со стороны ставка доносятся выстрелы, жестко и громко. Слабый дождь и весенний запах и тяжелый вбивающий в землю стук уходящего поезда. Жизнь никогда не казалась чем-то таким, что происходит именно в это мгновение, наполненное эхом отзвучавших выстрелов, эхом ушедшего поезда, запахом только что прошедшего дождя. Выстрелы повторяются. Мокрый асфальт в свете фонарей блестит черным, блестит оранжевым и золотым, одинокая машина оставляет специфический глухой звук мокрых покрышек. И снова выстрелы. Снова  глухой шелест шин машины на мосту, запах настающей весны, чувство неразрывности с происходящим моментом. Птицы, запевшие перед рассветом на разные голоса, под уже светлеющим небом, - скоро придет рассвет, - как много вдруг разных птиц способно различить ухо. Чуть прохладный ветер со следами влаги, светлеющее небо над все еще спящим городом, тишина и едва слышимый, доносимый из далека лай собаки. Фонари на мосту гаснут, только вдалеке пара одиноких светофоров продолжает мигать в  асфальтовой мокрой черноте, во все еще спящем городе, птичьем щебете и наступающем утре.

Комментарии

  1. прочитал и заметил, что уже второй год, как выстрелы. сначала говорили, что закончится через месяц, потом к осени, потом когда наступят морозы. сейчас вот говорят, что закончится одновременно с золотовалютными резервами нашего соседа, а это года полтора-два..

    ОтветитьУдалить

Отправить комментарий

Популярные сообщения из этого блога

Джуна Барнс. ТЕМНЫЙ ЛЕС. Предисловие.

Перевод NIGHTWOOD by Djuna Barnes. или: Найтвуд. Джуна Барнс. Принятое кое-где название НОЧНОЙ ЛЕС в этом рабочем варианте пока заменено более соответствующим текущему смыслу процесса, - рождающему свою собственную аллегорию. Словом, оно указывает, что вы вступаете сюда, как и я, на собственный страх и риск... ТЕМНЫЙ ЛЕС. Джуна Барнс Предисловие. Когда встает вопрос о написании предисловия к книге креативного характера, я всегда чувствую, что не много книг стоит представлять как в точности те, что имеют дерзость быть таковыми. Я уже свершил два подобных дерзновения; это третье, и если оно не последнее, то никто не будет удивлен этому более чем я сам. Я могу оправдать это предисловие лишь следующим образом. Кто-либо способный предугадывать реакцию людей при первом прочтении книги, постигнет эту развивающуюся по ходу интимную связь с ней. Я читал Найтвуд много раз, в рукописи, в правках, и после публикации. Если что-либо можно сделать для других читателей – принимая, чт...

Зигфрид Сассун. Самоубийство в окопах. И Пит Догерти.

Ко дню рождения Пита Догерти. Выполняется по просьбе нашего единственного фаната. Ну, и по совместительству фаната Пита. В честь дня рождения последнего, исполняется мной впервые) ………. ………. Ну что там, в самом деле, переводить? Вот это: https://www.youtube.com/watch?v=Obdxd_rfcsE ? Да не смешите, это даже сегодняшним детям понятно. Тем и берет, лирик хренов. Кто бы с ним возился, если бы именно этого он и не писал. Так что выбор пал не отрывки The Books of Albion: ( http://whatbecameofthelikelybroads.blogspot.com/…/books-of-… ) Ознакомиться с шедевром полностью можно здесь: ( http://version2.andrewkendall.com/…/misc/booksofa…/book1.htm ) И не на Богемию, написанную на поэтическом семинаре: http://genius.com/Pete-doherty-bowhemia-annotated Там, однако же, есть причина для длинной телеги – о той, ставшей обыденной, манере письма, что, по аналогии с постбродскизмом русской литературы, можно назвать пост буковскизмом. Но, нет смысла бросаться ярлыками навскид...

Найтвуд. Джуна Барнс. Отрывок первый.

В начале 1880, не смотря на сильно обоснованные подозрения что до целесообразности увековечивания той расы, что имела санкцию Бога и неодобрение людей, Хедвиг Волькбейн, Венская женщина великой крепости и военной красоты, лежа на задрапированной насыщенным ярким красным постели, под пологом с тиснеными развевающимися крыльями Дома Габсбургов, пуховом одеяле с конвертом сатина на нем, в массивных и потускневших золотых нитях, зажатых в руках Волькбейн - давала жизнь, в возрасте сорока пяти, единственному ребенку, сыну, через семь дней после того как ее врач предсказал что она разрешится. Вспахивая это поле, которое тряслось под цокот лошадей на улице внизу, с дюжинным великолепием генерала салютующего флагу, она назвала его Феликс, вытолкнула его из себя, и умерла. Отец ребенка ушел шестью месяцами ранее, жертва лихорадки. Гвидо Волькбейн, Еврей итальянского происхождения, был одновременно гурме и денди, никогда не появлявшийся на публике без ленты некоего не вполне ясного знака...