Начать. Марк Стрэнд

Он лежит в постели не зная как начать.
Ум его неясен, и что бы он ни чувствовал
вянет в выражении чего-то
что он уже знает. Может быть
кто-то может подсказать ему что делать.
Может быть он может сказать чего хочет
своим голосом и удивиться,
скажем, к примеру, это было перед самой зарей,
луна все еще была узницей камня,
солнце звало так тихо
что слышали лишь несколько птиц
и молили о свете
как иной молит о хлебе.
Если он может сказать, что эти люди
верили ему, так что он верил в это,
он может продолжить. Он станет верить
что пробуждение означает
развеять сон обратно в ночь.
Позже, он выучит, как выразить то, что имеет ввиду
не произнося этого вслух.
Но он лежит в постели. Бессилен начать.

Он думает о том как всегда нес
темноту в день где она вспыхивала
приязнью к себе.
Он стоял как призрак в солнечном свете,
едва видимый, в чьих глазах
и деревья, и окна, и исчезновения
из предыдущей жизни становились реальны вновь.
Может быть он сможет сказать это.
Но кому? Зачем?
Кому скажет он что терять
снова и снова это терять
все больше и больше чем есть в потере?
Нет причин вставать.
Пусть солнце светит без него.
Он знает что не нужен,
что речь его была зеркалом, в лучшем случае,
что однажды он представил слова свои
всплывающими вверх, светящимися и угрожающими
поднимающимися к звездам, становящимися звездами
становящимися в конце равными всему мертвому
и живому. Он представил это
и не отваживается снова.
Если бы он мог сказать хоть что-то,
что-то сказать с точностью
своего пребывания в постели.
Не требует мужества, никакого особого
безрассудства нарушение
тишины.
Он пытался, но провалился.
Упал в постель и заснул.
Все выражения исчезли, утонув
во сне, нежеланные и незваные.

Он глядел в потолок
и представлял как дыхание
заключает себя в форму слов.
Представлял, что если
подойдет к воде и глянет вниз
увидит мельтешение рыб
над смертоносным кораллом
и смерть их в тени его образа.
Но этого он никогда не скажет.
Может быть слово засветится
и не думая он будет способен подняться
из своей черноты на крыльях ночи
и снять с зубов камни
и станет способен говорить.
Он не скажет и этого тоже.
Ему нечего делать как кроме лежать там
и ждать когда солнце опустится
ждать обещания недвижимости
что отправится из сердца его в поля
и ждать ее возвращения.
И позже он будет лежать там
и притворяться, что утро.
В темноте он также не будет уверен как начать.
Он будет себе бормотать; он будет следовать
словам своим, чтобы узнать где был он.
Он начнет.
И эти комната, и дом, и поле
и за полем лес, также начнутся,
и с началом звука собственного голоса
он их услышит.